Самоцветы - Страница 17

VII

Почти весь добытый на Урале самоцвет поступает в Екатеринбург, этот город золота и драгоценных камней. Те камни, которые перехватит Самошиха и другие мурзинские скупщики, сравнительно составляют только ничтожную часть. Екатеринбург остаётся в этом отношении центром, куда стягиваются самоцветы со всего Урала, — здесь и гранильщики, и каменные торговцы, и собиратели коллекций, и просто любители. В сущности говоря, на местах добычи вы редко что найдёте, и если найдёте, то купите втридорога, а весь товар уходит в Екатеринбург и здесь расценивается по установившейся норме. Именно здесь можно, как в фокусе, проследить дальнейшую судьбу каждого самоцвета и те мытарства, через какие он должен предварительно пройти, прежде чем попадёт в руки покупателя. Екатеринбург скупает всё сырьё и превращает это сырьё в изделия, вообще создает из самоцветов предмет рыночной ценности. Это длинный и — если так можно выразиться — болезненный процесс, гораздо более трудный, чем самое добывание самоцветов, в каких бы примитивных формах оно ни производилось.

Нужно предварительно оговориться, что фигурирующие на екатеринбургском рынке самоцветы строго распадаются на три категории: в собственном смысле драгоценный камень, камень поделочный и камень, как предмет для минералогических коллекций. О драгоценных камнях, как топазы, бериллы, изумруды, фенакиты, рубины, сапфиры и аметисты, мы уже говорили в предыдущей главе. За ними непосредственно идёт полудрагоценный, поделочный камень, как раух-топаз и горный хрусталь вообще, ляпис-лазурь, малахит, орлец, целый ряд халцедонов и некоторые виды яшм, а ещё ниже стоит разряд дешёвых яшм, некоторые песчаники и сланцы. Из этих последних приготовляют вазы, памятники, колонны, подоконники, ступеньки для лестниц, разные постаменты, накладки и просто плиты. Поделочный дешёвый камень занимает, пожалуй, больше рабочих рук, чем самоцвет, и каменные изделия из него расходятся по всей России, составляя славу Екатеринбурга. Остаётся третий разряд камней, который захватывает оба первых: это — камень специально для минералогических коллекций. Ценность здесь определяется чистотой кристаллизации, новыми комбинациями, редкостью и оригинальною формой. Для минералогической коллекции идёт всякий камень, и часто отдельные штуфы, негодные для огранки или вообще поделки, оцениваются сотнями и тысячами рублей. Истинный любитель-коллектор не пожалеет ничего, чтобы не упустить какого-нибудь unicum'а. Соперниками коллекторов-минералогов являются учебные коллекции, составляемые для разных учебных заведений. Таким образом, никакой камень не пропадает: если самоцвет не годится для огранки, он поступает в коллекции, как штуф, и туда же идут обрезки и обломки от поделочных камней, как орлец, ляпис-лазурь и яшмы. В этом хозяйственном круговороте ничто не пропадает; даже те осколки, которые негодны для минералогических коллекций, идут на горки и на рельефные картины из камня. Как видите, каменная промышленность установилась прочно и выработала целый разряд своих специалистов, как гранильщики, мелкие торгаши, скупающие камни из первых рук, коллекторы по профессии и крупные торговцы каменными изделиями. Обделка камней вышла уже за пределы Екатеринбурга и ведётся в пригородных селениях, как Верх-Исетский завод или завод Берёзовский.

Обратимся теперь к тому, как сырой камень является в Екатеринбург, — он должен придти сюда сам, потому что хлеб за брюхом не ходит. Редко кто из торговцев камнями поедет даже в такой центр самоцветов, как Мурзинка, да это и бесполезно, потому что на месте добычи вы редко найдёте хороший камень, — он разными таинственными путями уходит в Екатеринбург.

Самоцвет привозит в Екатеринбург, конечно, мужик, и самый плутоватый мужик, которому достаточно побывать в городе раза два-три, чтобы превратиться из посредственного деревенского обывателя в ловкого торгаша. Это зависит от той школы, которую он проходит с первых же шагов: его не обманывает только ленивый. Остаётся, следовательно, самому обманывать: не обманешь — не продашь. Изумруды он смазывает маслом, чтобы сильнее блестели, а то и просто помочит водой. Некоторые камни легко подкрашиваются «куксином». Подкупающим обстоятельством здесь является сам мужик, простой деревенский мужик, которого каждый может обмануть. Особенно в этом отношении «наварлыжились» мурзинцы, которые обманывают даже специалистов-торговцев. Что каждый здесь не застрахован от ошибки, доказательством служит то, что сам Гумбольдт, величайший Гумбольдт, в Екатеринбурге купил за несколько сот рублей печати из бутылочного стекла за настоящие топазовые… Большому чёрту большая и яма, а маленьких знатоков — обманывают на гроши. Главными профессорами плутующего мужика являются сами каменные торговцы. Например, мужик приносит целую партию камней торговцу и говорит:

— Купите аматистов… Дёшево отдам: сотельную всего-навсё.

Торговец опытным взглядом оценивает принесённый товар и лаконически отвечает:

— Половинку бери…

Мужик начинает фордыбачить; я-де Кочневу восетта продал хуже партию за три половинки, что вы, Павел Миколаич?.. Ах, хороши аматисты!.. — Поломавшись, мужик идёт с камнями к двери.

— Если придёшь в другой раз, тогда и половинки не дам, — говорит торговец на прощанье. — Без красного билета половинка будет.

— Н-но-о?

Мужик не верит и начинает путешествовать к другим торговцам. Действительно, везде ему дают меньше, и он опять возвращается к первому.

— Давай нето половинку-то, как сулился.